УК "ЦБС г. Бобруйска"

Сергей Карбовский

БОБРУЙСКАЯ КРЕПОСТЬ

Тебя построили: ждали француза,

Форпост России мы врагу не отдадим.

Когда же посетила Муза,

Мы помогли в сражении другим.

 

В осаде провела полгода

Ты в восьмисот двенадцатом году

И отступленье в походах прикрывала

Драгун, ушедших за Москву.

 

А в 23-м декабристы

Задумали «Бобруйский план»,

И помыслы их были чисты:

Хотели воли для крестьян.

 

И Муравьёв, Бестужев, Норов,

Готовы были принять бой,

Арестовать и самодержца!

Самодержавие — долой!

 

Но Карфаген пасть в Карфагене!

Им Пестель строго наказал,

А в двадцать пятом об измене

Царь всем указы разослал.

 

Да, Николай — суров, повеса,

Героев больше он не знал:

Одних он приказал повесить,

Других — отдать под трибунал!

 

В Сибирь и в крепость их сослали,

Чтобы их видеть не могла

Россия, что дала медали,

Ей присягали у Орла.

 

Была ты крепостью военных,

Но долго ты была тюрьмой,

И узников встречала пленных

В тот час неволи роковой.

 

А пушки скоро обветшали,

Редуты мохом заросли,

Однако помним мы скрижали,

Что нас к победам привели.

 

Тебе две сотни лет, однако,

Мы помним дух твой боевой,

Когда опять салюты залпы

Раздались над Березиной!

 

Как раны в речке обмывали

Бойцы в рассвет тот грозовой:

Опять к Москве мы отступали,

А крепость — так ждала домой!

 

Терпела, мучилась, стонала,

И вот сыночка дождалась.

Судьба тебя опять спасала,

В купели словно родилась!

 

Тебе две сотни лет, однако,

Мы помним дух твой боевой,

Когда опять салюта залпы

Раздались над Березиной!

 

Встречала ты Освобожденье,

Теперь ты — школьников музей.

И в этом есть твоё спасенье,

Когда встречаешь ты гостей!

 

Историю мы помнить будем,

Дух предков ратный, боевой.

Она нужна всем нашим людям,

Чтоб помнили, как шли на бой!

 

Как раны в речке обмывали

Бойцы в рассвет тот грозовой:

Опять к Москве мы отступали,

А крепость – так ждала домой!

 

Терпела, мучилась, стонала,

И вот сыночка дождалась.

Судьба тебя опять спасала,

В купели словно родилась!

 

Но вот проходят дни забвенья,

Сияет снова город твой,

Опять приходит озаренье:

Мой город-крепость,

Ты — герой!

Мы празднуем твоё рожденье!

Карбовский, С. Бобруйская крепость : стихотворение / Сергей Карбовский // Карбовский, С. Театр продолжает жить : стихи. — Бобруйск, 2010. — С. 43—46.

Нелли Колосовская

БОБРУЙСКАЯ КРЕПОСТЬ

Старинная крепость в Бобруйске стоит.

Омыта дождями, тихо грустит.

Нет окон в той крепости, нет и дверей,

Лишь ветер со свистом гуляет по ней.

 

А ночью печально восходит луна.

Я вижу: там снова бушует война,

Солдаты в бойницах с оружьем в руках,

Вся ярость сраженья застыла в глазах.

 

Вот с криком «Ура!» все в атаку пошли,

И знамя победы в бою пронесли,

Теряя друзей, побратимов своих,

Во имя свободы и счастья других.

 

Но вот наступает багровый рассвет,

Вдруг всё исчезает — войны больше нет.

Молчат бастионы — гордость страны,

Умыты слезою холодной росы.

 

Старинная крепость в Бобруйске стоит,

Омыта дождями, молча грустит.

Здесь нет обелисков и нет здесь венков.

О подвигах — скорбная память сынов.

Колосовская, Н. Бобруйская крепость : стихотворение / Нелли Колосовская // Трыбуна працы. — 2011. — 30 ліпеня. — С. 4.

Аляксей Ненадавец

ЗАБЫТЫ ФОРТ

Чырвоны мур. Цагляны гмах,

Пашкуматаны страшнай сілай,

(Узвялі цябе шчэ пры царах,

А абыякавасць згубіла…).

 

Ты, памяць прадзедаў маіх,

Што сэрцам волю баранілі.

(Скажы — за што сажнёвы дах

З адчайнай тупасцю прабілі…).

 

Тут слёзы ў глебе, кроў і пот,

На кожным кроку, у кожнай жмені.

(У памяці — калючы дрот.

На могілках дамы ўсселі…).

 

І дзекабрыстаў тленны прах,

З цэментам, вапнаю змясілі.

(А форт каменны, проста жах!

Ламаччам, смеццем пазабілі…),

 

У нас заўсёды так бывае —

Спачатку топім, рвём, руйнуем,

(А потым нехта заклікае:

«Давайце, людцы, адбудуем!»).

Ненадавец, А. М. Забыты форт : верш / Аляксей Ненадавец // Камуніст. — 1990. — 25 мая. — С. 3.

Александр Новик

ЦИТАДЕЛЬ

Довелось увидеть мне

Подвиг человека:

На реке Березине

Вот почти полвека —

Стены крепости и вал,

Возвели их люди, —

Кто однажды увидал —

В жизни не забудет!

Для Бобруйска — это честь,

Каменные своды…

А врагов было — не счесть

За все эти годы.

Эти славные места —

И леса, и реки,

Наши предки неспроста

Берегли вовеки!

Быхов, Полоцк, Волковыск,

Рогачёв и Слоним, —

Для врагов немалый риск:

Хоть кого погоним!

Слуцк, Барановичи, Брест,

Старые Дороги, —

Да не все из этих мест

Уносили ноги!

Белорусская река —

Наш красавец Нёман,

Помнит он, наверняка,

Вражеский тот гомон!

Может быть, расскажет он,

Как с царём встречался

Бонапарт Наполеон,

И как он прощался…

А потом — за годом год,

Договор нарушив,

На Россию, на народ,

Он войною рушил.

За бесславный тот поход

Он сполна ответил…

А вот следующий год

Был России светел:

И француз, и швед, и лях —

Были наши «гости»:

Очень долго на полях

Их белели кости…

Так историк молвил мне:

«Как теперь я вижу:

Будто царь наш на коне

Едет по Парижу».

А до этого пока —

Трудные походы…

Днепр, Березина-река

Помнят все те годы…

 

К Березине Наполеон

Направил польский легион —

Вперёд, а сам шагал по следу.

И отступал Багратион

С великой верою в победу.

Но цитадель была готова:

В Европе не было такой —

И вал высокий земляной,

И ров, заполненный водой,

Преградой стал неодолимой

И неприступною стеной.

Багратион здесь дал привал

Войскам над тихою рекою,

Где и солдат, и генерал

Под сенью клёнов отдыхал

Той, августовскою, порою…

А впереди был Днепр, Смоленск —

И встреча с армией Барклая…

Про это воин каждый знает,

Кому победа дорога:

Обрушив силы на врага,

Свою Отчизну защищая.

Негодовал Наполеон,

Когда увидел реку он,

И, оценив дела по-праву,

Наладил быстро переправу.

Но сам, немало удивлённый,

Едва ль не был тогда пленённый!

Не раз рассказывали мне,

Когда француз в Березине

Тонул, храня в душе тоску,

И с грустью вспоминал Москву.

 

— О, времена! Москва пылала…

Быть может, Богом так дано,

Что было у Бородино:

Победа лёгкою не стала;

Под пушек гром и звон металла

России славные сыны

На поле ратном полегли —

Да будет им покой и слава!

Ждя бородинского сраженья

Хватило мудрости, уменья —

Кутузов верно рассчитал,

Хотя и долго отступал.

Но вот — врагу на удивленье, —

Там победителем он стал!

 

Да, цитадель была в почёте —

В Европе не было такой,

Как говорят, в конечном счёте,

Над белорусскою рекой

Была отстроена, как надо,

Считалась первого разряда…

Но вот потом, о, Боже мой, —

Она служила и тюрьмой,

И принимала декабристов,

Кто был с властями не в ладу,

И кто душой и сердцем чистым,

Да только на свою беду —

Томились долгие тут леты,

А их железные «браслеты»

Сдирали кожу до костей, —

Тут были люди всех мастей.

Сортировали очень просто —

Кого — в петлю, кого — в Сибирь,

Был царь — и Бог, и командир,

Но и теперь их помнит мир.

Они боролись за свободу,

За волю русскому народу…

Летели годы за годами,

И наступил двадцатый век,

Великолепными складами

Гордился новый человек.

Утратила былую славу

И назначение давно,

Но, крепость, я тобой по-праву

Гордиться буду всё равно!

Двадцатый год в двадцатом веке,

Встречала нового врага,

И вновь Берёзы берега

Мутнели, как и в прошлом веке…

Потом были сороковые —

И снова — жуткая война…

И мне запомнилась она,

Как детства годы боевые.

Да, кто забудет этот век,

И тех, безвинно убиенных,

И лагерь для военнопленных

На двадцать тысяч человек?!

Но позади лихие годы,

Мы забываем о войне,

Лишь вспоминаем эпизоды,

Да видим вихрь атак во сне.

И я поведал вам, друзья,

Где и крестьяне, и князья

За Русь великую стояли,

Потом о том повествовали, —

А ведь иначе и нельзя.

 

Стоит уже почти два века

Творенье русского царя

И рук умелых человека,

Всё нам о прошлом говоря.

Сменялись годы, поколенья —

Жизнь пролетала, как мгновенье,

А белорусская гордыня —

Она в почёте и поныне.

Новик, А. Цитадель : поэма / Александр Новик // Эти дивные крылья любви : поэмы / Александр Новик. — Бобруйск, 2008. — С. 40—45.

Уладзімір Руль

НЕ ВЫДАЎ ЁН САКРЭТАЎ ЦЫТАДЭЛІ

У цяжкі той, у надта помны год

Ты стала эпіцэнтрам грознай сцэны:

Таптаў зямлю вакол чужынскі бот,

Шчарбілі ядры й кулі твае сцены.

Празмерна шмат тады начэй і дзён

(На думку заваёўнікаў-французаў)

Трымаўся твой геройскі гарнізон,

Хаваючы намеры іх пад друзам

Разбітых планаў і надзей пустых

У хуткім авалодванні табою.

Ты біла іх у сэрцы і пад дых

Бязлітасным і непадкупным боем.

*

Прадаць з нагоды гэтай пажадаў

Чужынцам хтось ваенныя сакрэты,

І прозвішчы прыкметныя назваў,

Пра Нарбута ўспомніўшы пры гэтым:

Маўляў, надзвычай хвацкі афіцэр —

Фартыфікатар, ведаем, ад Бога,

Ён можа размаўляць на Ваш манер —

Шукайце ў Лідзе дзесць яго самога!

…Праз колькі дзён уланскі ар’ергард,

Кіруючыся гэтым апісаннем,

Ужо скакаў ля самых шаўрскіх хат

Алюрам падганяючы змярканне,

Якое фронтам йшло супраць святла

Апошніх дзён пагрозлівага лета;

І вось дарога ўрэшце прывяла

Французаў конных да жаданай мэты.

Цераз хвіліну-дзве вайсковы гурт

Дэманстраваў няўмольныя намеры:

Спыніўшыся і спешыўшыся тут

Загрукаў у зачыненыя дзверы:

«Вы дзе, мс’е Нарбут? Адчыняйце нам! —

Пачулася праз нецярплівы грукат,—

Хутчэй сюды! На сёння досыць Вам

Займацца гаспадаркай і навукай!»

І вось ужо сядзібны гаспадар,

Узняты гвалтам на парозе ночы,

У грудзях заўважны несучы цяжар,

Няпрошаным гасцям насустрач крочыць.

«…Грамчэй кажыце! Я не чую вас!

Не беражыце голас свой, панове!» —

У ягоных вуснах па-французску сказ

Гучаў у кожным вымаўленым слове.

«Пасля кантузіі ў баі мой слых

Прайгралі чэрці старасці ў карты», —

Звярнуўся зноўку Тэадор да іх

З прыдуманным калісьці сумным жартам.

*

«…Ах, вы пра крэпасць ля Бярэзіны!

Вам пра мяне набаялі занадта

Балбатуны і плеткары.

Яны намахлявалі вам, бо сведчаць факты

Аб тым, што я там болей прахварэў,

Чым працаваў на крэпасных аб’ектах.

Паверце мне: трымаю моцны гнеў

На сведчанні  ілжывыя, бо нехта

Вас незнарок зусім увёў у зман,

А я без хітрасці зазначыць мушу:

Цікавіць вас павінен Аперман,

Бо ён уклаў у гэту крэпасць душу!

Ён — «хросны бацька» цытадэлі — у тым

Не маюць сілы нейкія сумненні!

Напрыклад, я ля графа назусім

Застаўся толькі невыразным ценем.

Чаму? Таму што атрымаў загад

Камандаваць рабочымі цагельні,

А пратрымаўся толькі да Каляд,

Нічым яго не радуючы вельмі.

А на Каляды новыя, на жаль,

Нямілы стаў ранейшай Божай ласцы

І на шмат тыдняў трапіў у шпіталь…

На што хварэў? Ды як і ўсе — на трасцу.

Я ў шпіталі ледзьве не памёр,

Пасля ж таго, як рушыў на папраўку,

Рашыў вярнуцца ў бацькоўскі двор,

Таму й падаў адразу ў адстаўку!» —

(Французаў зводзіў-тлуміў наш земляк,

Бо кеміў, што захопнікі не ў стане

Пры самым іх найпрыгажэйшым жаданні

Да графа дацягнуцца аніяк).

«Ці генерал-маёр, пан Фелькерзон,

Фартыфікатар крапасны галоўны,

Спатрэбіўся б вам, каб да гэтых дзён

Дажыў той пан, а не памёр раптоўна.

А той, хто Фельзерзона замяніў,

Не здрадзіў бы цару ні ў якім разе:

Яго ўчынкаў звыклых карані

Раслі ў глебе вернасці прысязе!» —

Прамовіў Нарбут і адчуўў — улан

Яго аповеду нібыта верыць,

Не здагадаўся, можа, пра падман?

Не павядзе гаспадара за дзверы.

Заўважыў ён, што і другі француз

Глядзіць яму даверліва ў вочы…

Ну, што ж, пара дастаць казырны туз

І адбівацца ім да самай ночы.

«Мяне ж цікавілі там больш за ўсё

Знаходкі ў курганах і на полі.

Яны адны мне цешылі жыццё,

Спяваць ад іх хацелася міжволі!

Хаця я меў тады вайсковы гарт

Не горшы, чым у іншых афіцэраў —

Верх ува мне даследчыцкі азарт

Заўважна браў, лічыце, узяў без меры!

Маё начальства непасрэдна там

Рабіла мне заўвагі ды вымовы,

А я прыплачваў многім грабарам,

Каб неслі мне знаходкі без адмовы.

Я дзеля іх паставіў усё на кон,

Кар’еру безумоўную адпрэчыў.

Ну, а цяпер, мс’е камандзір, пардон,

Я пакажу вам знойдзеныя рэчы.

Іх у меня паўтысячы ўжо:

Пярсцёнкі ёсць, каменныя сякеры.

Ёсць гэтакае дзіўнае ружжо!

Ёсць ланцугі нявольнікаў з галеры…

Вялікая калекцыя манет,

Фунт талераў з Нармандыі, з Шампані…»

«Ну, вось, нумізматычны маніфест

Галоўнай тэмай тлумачэння стане!» —

Рашуча перабіў яго ўлан, —

«Я ведаю аб Вашым захапленні,

Ды нам патрэбны падрабязны план

Усіх хадоў падземных і скляпенняў.

У шчырай праўдзе многіх Вашых слоў

Я на любым судзе магу паклясца,

А ў іншым, мо, нам схлусілі назло

Цішком жадаючы — у бок вам трасца!

З мс’е Нарбутам паразумецца нам,

Што ў стозе сена адшукаць іголку…

На выхад!» — буркнуў злосна ён сябрам,—

«Не будзем болей час губляць без толку.

Не тлумце нас багіняй Кліа, мс’е,

Ваш талент пераконваць відавочны!» —

…На двор з пакоя рушылі ўсе —

Хто без настрою, хто з настроем змрочным.

«У сядло! Жвавей!» — аддаў улан загад,

І праз хвіліну вершнікаў паўтузін

Імчаўся як ашпараны назад

Па пацямнелым, перасохлым лузе.

*

Пасля таго, як  шаўрскі гаспадар

Пазбавіўся ад грозных візіцёраў,

Ён зразумеў, што ў ім ёсць дзейсны дар

Амаль што прафесійнага акцёра,

Бо каб не гэты талент, то і лёс

Не ўсміхнуўся б зноў яму ласкава.

Бач: абышлося нават без пагроз,

Не пацярпела ўрэшце рэшт і справа.

«Імчыцеся! — сказаў ён наўздагон

Французам, узыходзячы на ганак, —

Нічым не лепшы ваш Напалеон

За нашых «доморощенных» тыранаў».

*

Так крэпасць на рацэ Бярэзіне

Няскоранай запомнілі французы

Па Нарбута праслаўленай «віне»,

Аб чым пазней даведаўся Кутузаў.

Руль, У. Не выдаў ён сакрэтаў цытадэлі : верш / Уладзімір Руль // Бабруйскае жыццё. — 2012. — 19 снежня — С. 17.

Вадим Шуйский

БОБРУЙСКАЯ КРЕПОСТЬ

Французы рядом, у Бобруйска,

А с ними сам Наполеон.

В осаде крепость, да — не шутка,

Войска  стоят со всех сторон!

 

Бесплоден штурм врага, на славу

Стоят защитники-бойцы,

Французам это не по нраву —

Позорят честь своей страны!

 

Чуть больше месяца прошло —

И гордо реет знамя чести,

Людей немало полегло,

Но льётся ввысь Победы песня!

 

Наполеон покинул город

С досадой на такой конфуз,

Знай, доблесть нашу, грозный ворог,

Не забывайте эту грусть!

 

Прошло, промчалось двести лет,

Гордимся, любим нашу крепость

И чтим защитников завет —

Ценить любовь, уменье, смелость!

 Шуйский В. Бобруйская крепость : стихотворение / Вадим Шуйский // Бабруйскае жыццё. — 2013. — 11 снежня. — С. 7.

Инна Щеглова

БОБРУЙСКОЙ КРЕПОСТИ

Ничто не нарушает здесь покой,

Бойницы смотрят вдаль глазами слепо,

Над знаменитою стоит Березиной

Не меньше знаменита — наша крепость.

 

Мечтал стратег войны Наполеон,

Что здесь победе быть молниеносной,

Но не сдается кроха-гарнизон,

Сражается и милости не просит!

 

Когда им предлагали крепость сдать,

Смеялись —  не понятен нам французский,

Картечью продолжаем отвечать,

Присяге верные, и белорус и русский.

 

Века промчались, изменился вид,

Вокруг деревья, зеленеют травы,

А крепость на Березине стоит

Нам памятником мужества и славы.

 Щеглова, И. Бобруйской крепости : стихотворение / Инна Щеглова // Соцветие весны : лит. сборник. — Бобруйск, 2013. — С. 147—148.