УК "ЦБС г. Бобруйска"
Бобруйская крепость на заре советской власти
Октябрьская революция пришла на Бобруйщину 15 ноября 1917 года. Гарнизон Бобруйской крепости выступил на стороне большевиков. Избранный большевистский совет во главе с Н.Я. Брольницким приступил к осуществлению революционных преобразований.
Но мирное строительство новой жизни было нарушено контрреволюцией. 20 января 1918 года Бобруйск был оккупирован корпусом польских легионеров генерала Ю.Р. Довбор-Мусницкого. Генерал Довбор-Мусницкий стремился во что бы то ни стало взять Бобруйскую крепость. Позже в своих воспоминаниях он напишет: «Взятие Бобруйска было моей основной целью, потому что крепость давала возможность перегруппировки войск и эффективной обороны… Только после утраты крепости большевики поняли её стратегическое положение». Он по указанию иностранных империалистов поднял контрреволюционный мятеж против Советской власти. На захваченной территории контрреволюционеры установили режим жесткого военного террора. Они разогнали Бобруйский совет и волостные комитеты, запретили проведение митингов, собраний, грабили мирное население. Одним из организаторов ликвидации контрреволюционного мятежа Довбор-Мусницкого и борьбы против немецких оккупантов в Бобруйском уезде, был участник партизанского движения в Белоруссии в годы Гражданской войны П.Д.Молокович.
Попытки Красной гвардии выбыть поляков из крепости не увенчались успехом. Однако и позиции корпуса не были сильны. Бои продолжались, и потери корпуса были ощутимы. 25 января 1918 г. в центре крепости, возле плаца, по приказу командования корпуса было организовано военное кладбище.
К концу февраля в результате упорных боев красногвардейских и партизанских отрядов, созданных по инициативе большевиков города, контрреволюционный мятеж против советской власти был подавлен. Остатки разбитых мятежников укрылись в Бобруйской крепости.
В мае 1918 г. перед самой отправкой в Польшу генерал Ю.Довбор-Мусницкий приказал насыпать курган на месте захоронений. Полковник инженерных войск Ян Врочинский спроектировал курган. Насыпь, вознесенная к небу, внешне напоминала египетскую пирамиду. В центре кургана располагался железный крест, перевязанный железным терновым венцом.
Но в это время немецкие империалисты без предупреждения бросили свои войска против молодой советской республики. Они вышли к реке Березина и захватили Бобруйск. Это произошло в марте 1918 года. Бесчинства польских легионеров сменялись бесчинствами немецких солдафонов, которые с ещё большей жестокостью обрушились на мирное население, грабили и убивали по малейшему поводу. Для жителей нашего города наступило тяжелое время. За малейшее подозрение в сочувствии Советской власти немцы расстреливали ни в чём не повинных людей. Голод, разруха усиливали развитие среди населения эпидемических болезней. В мае 1918 года большевиками города была организована подпольная маевка, целью которой было поднять народ на борьбу против немецких захватчиков, изгнать их с родной земли. На протяжении десяти месяцев в Бобруйске велась борьба против немецких оккупантов.
28 ноября 1918 года город был освобожден частями Красной Армии при поддержке партизан. Жители города восторженно встретили своих освободителей-красноармейцев 153-го полка 17-й стрелковой дивизии на станции Березина. Здесь же был организован короткий митинг, на котором выступил командир полка Розе и военком Молокович. Военному комиссару П.Д. Молоковичу было поручено формирование частей Красной Армии, вооруженных отрядов. В руках у многих были знамена.
А накануне 26 ноября 1918 года был создан революционный комитет города и уезда, который возглавил Платон Федорович Ревинский. Под его руководством началась ликвидация хозяйственной разрухи. При его участии были возобновлена работа предприятий, созданы группы по налаживанию транспортировки большевистской литературы и оружия из Смоленска.
Главным вопросом, с которым столкнулся Ревком в своей деятельности после выхода из подполья, было обеспечение населения города продовольствием. В то время в окрестностях города Бобруйска появились кулацкие шайки так называемых «зелёных». Они грабили население, убивали коммунистов. Для борьбы с этими шайками и сбора продналога продовольственному комиссару Лиокумовичу помогали вооруженные отряды рабочих, части особого назначения (ЧОН).
Знаменательным событием для Бобруйска был приезд в город Председателя ВЦИК М.И. Калинина. Всероссийский староста, как его называли, в годы гражданской войны вёл большую агитационно-пропагандистскую работу среди рабочих, крестьян и красноармейцев. Возглавлял агитпоезд «Октябрьская революция», совершивший 12 рейсов и посетивший более 50 губерний России, побывавший почти на всех фронтах Гражданской войны. Бобруйщину М.И. Калинин посетил во время 2-го рейса агитпоезда «Октябрьская революция» на Западный фронт. Этот рейс продолжался с 6 по 26 июня 1919 года. В Бобруйске и Бобруйском районе агитпоезд находился 18 и 19 июня.
М.И. Калинин просто и искренне рассказал о разрухе в республике, о сложном положении на фронтах, но в его словах звучала вера в победу над империализмом. Он призывал: «Все для фронта, товарищи! Все на фронт! И мы победим!».
Приезд М.И. Калинина в Бобруйск, его пламенные речи воодушевили бобруйчан на трудовые дела и сыграли большую роль в мобилизации их на вооруженную борьбу против панской Польши, которая при поддержке стран Антанты в марте 1919 года начала войну против советской страны и захватила значительную часть Беларуси.
Вверх полетели шапки, над толпой прокатилось дружное «ура». Бойцы второго батальона треугольником сложили винтовки, на которые вскочил Александр Соловей со словами: «Товарищи красноармейцы, наш долг перед революцией, перед народом сейчас же идти на фронт и бороться, не жалея сил и жизни! Второй интернациональный караульный батальон к бою готов! На Западный фронт, товарищи! Мы победим!».
Политический комиссар агитпоезда П.И. Воеводин телеграфировал В.И. Ленину: «Проезд поезда «Октябрьская революция» во главе с товарищем Калининым по губернским городам и волостям Западного края вызывает подъём революционной энергии, готовность всех слоев населения защищать Советскую власть».
На стене военного госпиталя в крепости висит мемориальная доска, на которой можно прочитать, что в 1942 году бобруйский госпиталь посетил М.И. Калинин. Эта надпись вызывает недоумение, ведь Калинин не был в Бобруйске в годы Великой Отечественной войны. Но он, действительно, посещал в 1942 году военный передвижной госпиталь, когда тот находился в Москве.
29 августа 1919 года 1-я Велико-Польская-Познанская дивизия, вооруженная тяжелой и легкой артиллерией, с танками ворвалась в город Бобруйск.
Перед уходом из города большевики через газету «Коммунист» обратились к трудящимся с воззванием: «Товарищи! Идут белополяки, идут наемники международного капитала, чтобы вновь штыками навязать республике гнёт помещиков и капиталистов. Не дайте согнуть себя, с вами большевистская партия». Местная буржуазия встретила поляков хлебом-солью. В Бобруйск снова приехал генерал Довбор-Мусницкий. Во время польско-советской войны в кургане вновь хоронили польских солдат. Но как ни старался Ю. Пилсудский видеть Бобруйск в составе второй Речи Посполитой, город остался белорусским.
В годы белопольской оккупации наш город стал прифронтовым. На левом берегу Березины находилась 16-я армия советских войск, которая под непосредственным руководством члена РВС Серго Орджоникидзе заняла оборону вдоль реки, преградив дорогу дальнейшему наступлению белополяков. Своим оперативным приказом № 155 Орджоникидзе разбил линию фронта на боевые участки, точно определил главные пункты обороны каждому подразделению. Против Бобруйска оборону занимала 8-я Минская стрелковая дивизия. Позже она освобождала Бобруйск от белопольских захватчиков.
Итак, Бобруйск вновь был оккупирован войсками буржуазно-помещичьей Польши. Захватчики установили в городе режим грабежа и насилия. Начинаются массовые аресты. Жители города прячутся в погребах, но их вытаскивают на улицу, с мужчин снимают сапоги, старикам-евреям отрезают шашками бороды. Арестовывают по малейшему подозрению. Не снял шапку – арест, не сказал «пан» - арест. Арестованных на другой день находили на улицах расстрелянными. По приказу генерала Милевского собирали стариков и детей, вывозили в Киселевичи, там их жестоко избивали и расстреливали. Каждый день то на одной, то на другой улице вспыхивали погромы, солдаты врывались в дома, в лавки, грабили, забирали все, что им нравилось, избивали людей. В Бобруйской крепости оккупанты устроили лагерь для содержания военнопленных красноармейцев. Пленных содержали на цементном полу голыми в не отапливаемых казематах. В лагере свирепствовала эпидемия тифа. Трупы умерших не убирались и здесь же разлагались. В своих воспоминаниях один из пленников этого лагеря М.И. Король рассказывал: «Спать мы ложились кучей, чтобы согреть телами один другого, и ночью копошились, как муравьи. Те, кто оказывался внизу, подо всеми, прижатые к холодному цементному полу, больше не вставали. Находившиеся наверху заболевали воспалением легких, тифом и другими болезнями».
К зиме в лагере собралось около трёх тысяч человек. Каждый день вооруженные польские солдаты выводили пленных из лагеря копать за городом окопы. Многие из них не возвращались. По дороге назад, после изнурительной работы, мучаясь от голода, пленные красноармейцы делали остановку около польских казарм и рылись в помойных ямах, выискивая картофельные очистки, и вылизывая банки из-под консервов. Ночью в казармы, где на голом цементном полу обессиленное тело искало хоть какого-нибудь покоя, врывались пьяные офицеры и капралы и, наполняя помещение звериными выкриками, избивали пленных. Люди падали с ног от первых же ударов. Очень часто в казарму врывались полевые жандармы или «канарки», как их называли сами польские солдаты, и начинали пытать каждого десятого с требованием выдачи коммунистов. Пленные красноармейцы не выдавали своих товарищей. Тогда жандармы, внимательно вглядываясь в лица пленных, отбирали коммунистов по внешнему виду. Такими оказывались обычно евреи. Их уводили навсегда. Из крепости ежедневно выводили на расстрел пленных красноармейцев.
Об ужасах в лагере дошли сведения до горожан. Подпольный большевистский комитет призвал население помочь пленным. Местные врачи предложили свои услуги для борьбы с эпидемией тифа, но польское командование, которое решило эпидемией уничтожить «большевистскую заразу» на заявление врачей ответило коротко: «Их не лечить, а расстреливать надо». На предприятиях начались забастовки протеста против зверского обращения с пленными красноармейцами. О лагере стала писать советская и заграничная пресса. Только тогда польское командование в лице генерала Милевского великодушно позволило организовать санитарно-эпидемиологический отряд. Причем, врачам было заявлено, что материальной базой, медикаментами и денежными средствами командование не обеспечивает, и отряд должен заботиться об этом сам. Отряд приступил к работе. К вечеру первого дня были вынесены из помещения трупы. Сорванные с петель двери служили носилками. Помещение бывшего цейхгауза было превращено в морг. На протяжении нескольких дней главврач отряда Хазанов обращался к коменданту крепости Дьяковскому с просьбой об оказании помощи в уборке трупов. Через три дня поручик Дьяковский обещал прислать в лагерь повозку, предложив доктору для уборки выделить санитаров из пленных. На ответ Хазанова, что среди пленных вряд ли найдется достаточно здоровых людей, Дьяковский заявил: «Солдаты польской армии не будут хоронить дохлых собак». Вечером во двор лагеря въехало 6 парных повозок военного типа. Польские солдаты, приехавшие на повозках, остались за воротами лагеря. Жуткую картину представляла собой погрузка. При свете фонарей, стынущие от ужаса и холода пленные раскачивали задубевшие трупы и подкидывали их на повозки. Погрузка шла всю ночь. Три раза направлялась жуткая процессия в сторону военных кладбищ под присмотром идущих на значительном расстоянии польских солдат. Пленные красноармейцы, сами падая от бессилия, складывали тела мертвых товарищей в братскую могилу. Под высокими соснами легли первые 250 погибших в застенках польских оккупантов пленных бойцов Красной Армии.
Горожане чтят память погибших. На их братской могиле на Березинском форштадте, на гранитном сером памятнике, высечена надпись: «Вечная слава красным бойцам, погибшим за победу Октябрьской революции. Тихий покой их братским могилам. Месть сразившему их классовому врагу».
Как ни старались врачи из санитарно-эпидемиологического отряда, смерть вырывала из лагеря каждый день по 40-50 новых жертв. Гибли и работники отряда, заразившись тифом, умерли врачи Раскин, Ващинский и Бабарыкина. Благодаря мужеству врачей Хазанова, Морзона, брата милосердия Рабкина, многие пленные были спасены. Многих военнопленных без риска заразиться помещали в тифозные блоки, а затем констатировали их смерть, и незаметно вывозили за пределы лагеря. Кроме того, врачи помогали устраивать побег. Всего до мая убежало из лагеря 260 человек. Но новые партии военнопленных все поступали, бесчинства поляков продолжались.
Народный комиссар по иностранным делам Г.В. Чичерин радировал представителю в Берлине: «Обратитесь к германскому правительству на предмет прекращения кровавых эксцессов польских легионеров в Бобруйске. Многие уважаемые общественные деятели казнены, угрожает смертная казнь сидящим в тюрьме. Спасите их через германское правительство».
Под воздействием мировой общественности весной 1920 года в Бобруйск приехала комиссия Американского Красного Креста. Польский генерал Милевский распорядился оставить в лагере самых здоровых, но не более 50 человек, а всех больных уничтожить, и трупы спрятать в отдельные камеры, двери которых заколотить как пустующие камеры. Когда американская комиссия посетила лагерь, она нашла сравнительно чистое помещение. Они не знали, что за забитыми дверями в лагере томилось около 600 оставшихся в живых пленных. Вечером в украшенном зале офицерского казино был приём в честь американцев. Так закончилась «благотворительная» деятельность американского Красного Креста. А после этого генерал Милевский еще больше усилил репрессии.
В этих условиях начал активно действовать коммунистический подпольный комитет КП (б) Литвы и Беларуси. Подпольный комитет проводит работу по организации партийных ячеек и партизанских отрядов, по обновлению распущенных профсоюзов. Для этого было необходимо выработать новую тактику, решить ряд организационных вопросов и задач. Для объединения работы подпольных партийных ячеек и обобщения их опыта 25 апреля 1920 года в доме по улице Школьной была созвана уездная подпольная партийная конференция. На ней собралось 15 делегатов. Председательствовал Ф.Л. Каменский. Но место проведения конференции было выдано польской жандармерии провокатором Родовым. Однако хорошая конспирация, бдительность участников спасли организацию от полного разгрома. Жандармам удалось схватить только Ф.Л. Каменского, П.П. Федорова и М. Боброву, которая еще не успела до конца поправиться после тифа. Федоров успел уничтожить документы, что спасло организацию от полного разгрома. Их расстреляли 28 апреля 1920 года. Остальные подпольщики продолжали работу. Но в ночь на 4 мая были арестованы остальные члены партии и комсомола. 7 мая 1920 года была произведена казнь. Все держались спокойно, от исповедования отказались, заявив, что им не в чем исповедоваться, так как они не разбойники, а честные люди. За два дня до освобождения Бобруйска от белополяков были взяты и расстреляны Г.П. Одерихо и А.П.Непогодин.
Из участников конференции 11 человек были арестованы и после жестоких пыток казнены.
Калинин Михаил Иванович
(7 [19] ноября 1875 — 3 июня 1946) — русский революционер, советский государственный и партийный деятель. Член ЦК ВКП(б) (1919—1946). Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) (1919—1926), член Политбюро ЦК (1926—1946). Член Оргбюро ЦК ВКП(б) (1919—1920, 1924—1925), кандидат в члены Оргбюро ЦК РКП(б) (1921—1924).
Боброва (Бронина) Мария (1897- 1920)
В начале 1920 года ЦК КП(б) Беларуси и Литвы послал Марию Боброву на укрепление Бобруйского подпольного комитета. Под её руководством был создан Ясеньский подпольный районный комитет, который объединил 15 партийных ячеек. По инициативе Бобруйского подпольного партийного комитета организованы партизанские отряды в деревнях Сычково, Любоничи, Бортники, Каменка и других деревнях Бобруйского уезда.
Под видом мужа и жены подпольщики Пётр Фёдоров и Мария Боброва приобрели дом на Минском форштадте, по улице Школьной (ныне улица Островского). 25 апреля 1920 года они были арестованы на своей квартире, где проходила Бобруйская уездная партийная конференция. Среди подпольщиков оказался провокатор, он-то и навёл жандармов.
Из архива: «Объявление о казни Бобруйских большевиков 28 апреля 1920 г.
Приговором суда военного времени в Бобруйске,
состоявшемся 28 апреля 1920 года приговорены:
… Пётр Павлович Фёдоров, по кличке Днепровский и Петров, родился в 1893 г. в Пинске, православного вероисповедания, женат, бывший ж.-д. машинист.
Мария Боброва, родилась в Локшах, Витебской губернии в 1889 г., вероисповедания православного, девица, без определённого местожительства, за то, что в Бобруйске основали тайный коммунистический комитет и организовали в деревне партизанские отряды, с целью вызова вооружённого движения, каковые деяния составляют тяжёлое преступление измены ст. 3 устава о судах военного времени, утверждённого 7 февраля 1920 г. - к смертной казни через расстреляние.
Приговор исполнен спустя 2 часа после его объявления, в 19 час. 57 мин.
Бразулевич, капитан и комендант этапной станции».
(Могилевский исторический архив, дело по архивной описи № 183).
После нескольких дней допросов и истязаний Мария с товарищами была расстреляна. К месту расстрела её привезли на носилках, ибо самостоятельно она идти не могла, стоять тоже, тогда её привязали к дереву.
Каменский Фишель Лейзерович (1887-1920)
Декабрь 1919 года. В Бобруйске – белополяки. По городу снуют жандармы. Начинается жестокая расправа с народом. Но большевики не сдаются, они уходят в подполье и продолжают борьбу. ЦК Коммунистической партии присылает в Бобруйск на помощь новые силы.
Однажды вечером на конспиративную квартиру пришёл странный посетитель. Стояли сильные морозы, а он был без пальто. Это был Каменский, по партийной кличке «Фальк».
По дороге в Бобруйск он попал в руки польских жандармов, шесть недель просидел в тюрьме, еле вырвался. Своё пальто он отдал вознице, который доставил его в Бобруйск - нечем было заплатить.
Умелый организатор, Каменский помог наладить связь с комсомольцами. На улицах города появились листовки, которые призывали народ к борьбе, вселяли уверенность в сердца людей, что Советская власть вернётся. Накануне Нового года на заводской трубе повесили красные полотнища с надписью: «Вон, оккупанты, с нашей Родины». Большевики разворачивали работу среди крестьян. Одним из представителей партии в деревне был Пётр Фёдоров. Уже к весне 1920 года в деревнях Бобруйского уезда было создано 22 партийной ячейки, а в Глуске и Ясене имелись подпольные склады большевистской литературы.
Л.Ф. Каменский, а он с конца 1919 года был председателем Бобруйского подпольного комитета КП (б) Беларуси и Литвы, решил созвать уездную партийную конференцию, чтобы объединить партийные силы, определить очередные задачи. Это было 25 апреля 1920 года. На конспиративной квартире по улице Школьной собрались участники конференции. Председательствовал Каменский. Работа была в самом разгаре, когда Фёдоров, глянув в окно, увидел, что к дому подходят жандармы. Подпольщики без паники прыгали через окно в сад, растворяясь в темноте. Каменский, Фёдоров и Боброва уйти не успели…
28 апреля состоялся полевой суд. Большевиков подвергли страшнейшим мукам. Палачи пробовали посеять национальную вражду между арестованными, на глазах у Фёдорова они избивали Каменского, не давая ему пить, они подносили воду Фёдорову, но тот плюнул в лицо польскому офицеру. Его снова заковали и зверски избили до потери сознания, под усиленным конвоем привели в крепость. К Каменскому подошёл раввин, но коммунист исповедоваться отказался, сказав, что не признаёт религиозных предрассудков, а также попросил: «Напишите в Кнышин моим родителям, что я умер за великое дело социализма» и запел «Интернационал». Стоявший рядом с ним Фёдоров подхватил, к ним присоединился слабый измученный голос Бобровой…
Даже солдаты были ошеломлены мужеством этих людей, руки их дрожали, они не могли взять правильно прицел. Роль палача взял на себя офицер.
Из архива: «… Приговором суда военного времени в Бобруйске, состоявшемся 28 апреля 1920 года приговорены:
-
Фишель Лейзерович Камиянский по кличке «Фальк», родился в Кнышине, Белостокского уезда в 1887 г., иудейского вероисповедания, холост, по профессии зубоврачебный техник… к смертной казни через расстреляние…».
.jpg)
Непогодин Александр Тимофеевич (1890 - 1920)
Во время оккупации города войсками буржуазной Польши А.Т. Непогодин содержал конспиративную квартиру. В типографии штаба оккупационных войск, где он работал печатником, нелегально издавал листовки, прокламации, обращения Бобруйского подпольного комитета КП(б) Литвы и Беларуси, призывавшие население вести активную борьбу с оккупантами. Для печатания подпольных листов часто возникала необходимость незаметно вынести шрифт из типографии. И в этом помогала его жена Софья Львовна Дубровинская. Она приходила всегда в обеденное время. Солдат привык к её приходам и особого внимания не обращал, только заглядывал в сумку, когда она выходила из типографии. В сумке всегда был кувшин с кислым молоком. Молоко А.Т. Непогодин постоянно не допивал, в кувшин с остатками молока прятали шрифт, который успешно проносился женой Непогодина. Каждый раз, проходив мимо солдата, она замирала от волнения. Однажды чуть было не случился провал, когда солдату вздумалось попить немного молока.
В начале мая 1920 года А.Т. Непогодин печатал очень важный секретный документ – сведения дислокации польских войск. Лишний экземпляр для подпольщиков сделать было невозможно, около станка стояли директор типографии и охранники, но Непогодин ухитрился вхолостую прогнать рамку с набором. На серой поверхности барабана печатного станка остался текст. Позже он перевел оттиск на бумагу, ночью передал документ командованию Красной Армии. Утром он был на работе, но не знал, что в этот день его арестуют.
Когда у него спросили во время допроса, по чьему приказу работал, ответил: «По приказу сердца», а на слова, что его ждет расстрел – «Я не боюсь, но и ваши дни сочтены. Я знал, на что иду и смерть мне не страшна».
Дни оккупации, действительно были сочтены: через два дня после гибели А.Т. Непогодина Бобруйск был освобожден частями Красной Армии.
8 июля 1920 года его вели через весь город вместе с Герасимом Одерихой. От прежнего, всегда подтянутого, Александра Непогодина мало что осталось. Сквозь порванную рубашку виднелось исполосованное тело, лицо было все в подтеках. На груди дощечка с надписью: «Враг польской власти».
Месяц спустя, когда с почестями перезахоранивали 11 патриотов, у обоза с телом А.Т. Непогодина держали транспарант с надписью «Вечная память товарищу Непогоду от печатников» - так провожали в последний путь всеобщего любимца.
.jpg)
Одерихо Герасим Петрович (1897-1920)
После Октябрьской революции Г.П. Одерихо вернулся в Бобруйск. С 1917 года активно занимался партийной работой, являлся председателем профсоюза на маслобойном заводе, организовал коммунистическую ячейку на своём заводе.
В годы белопольской оккупации принимал участие в подпольной работе. По заданию подпольного партийного комитета держал связь с А.Т. Непогодиным.
Белопольским властям удаётся арестовать Г.Одерихо и некоторых его товарищей. Комендант города Бразулевич подписывает приказ о расстреле подпольщиков.
8 июля 1920 года на пустыре окраины города Герасима Одерихо, Алесандра Непогодина расстреляли. Это произошло за два дня до освобождения города Бобруйска от белопольских оккупантов. 12 июля на валах Бобруйской крепости состоялся траурный митинг – горожане прощались с погибшими, похоронили их в братской могиле, неподалёку от станции Березина.
.jpg)
Золотин Пинхос-Давид Меерович (1898 - 1920)
Пинхос Золотин - один из организаторов и руководителей комсомольской организации в Бобруйском уезде, член Коммунистического Союза Молодежи. Во время оккупации города поляками был председателем уездного комитета комсомола.
Утро. По дороге в сторону Бобруйской крепости, под охраной жандармов едет воз. По краям дороги, удивлено оглядываясь на воз, идут люди. На возу стоит на коленях человек и машет прохожим шапкой…
Это комсомолец Пиня Золотин. Вместе с тремя товарищами его везут на расстрел. Рядом под прикладами патрулей бьётся его жена…
В 18 лет он ушел на войну. Когда их часть проходила через Бобруйск, Пиня попросил в райкоме, чтобы его оставили в родном городе, где у него остались жена и годовалая дочь. Его просьбу удовлетворили, назначив руководителем комсомола.
Когда пришла беда в родной город в виде Белопольской армии, Пиня Золотин окунается с головой в подпольную работу. Очень часто его можно было видеть в крепости. Под видом стекольщика он ходит по лагерю со своим ящиком. Встречаясь с польскими солдатами, здоровается с ними, как со старыми знакомыми. А спустя несколько дней среди поляков в лагере появляются прокламации, а в городе – листовки, в которых сообщалось жителям Бобруйска о судьбах заключенных в лагерь красноармейцев. Кроме того, на нём лежала ответственность за распространение подпольной литературы, складом которой он заведовал. Хранил литературу он у себя в столярной мастерской, что было небезопасно. Ежедневно Пиня носил эту «опасную» литературу в мешке с баранками в специально открывшийся ларек. Продажа была нелегкой: нужно было знать, кому давать мешочек с баранками, а кому с нелегальной литературой.
Пиню арестовали дома. При жене и ребёнке его связали, начали зверски избивать. Окровавленного, его повели в тюрьму. Суд был короткий: расстрелять.
Из выписки приговора военно-полевого суда:
«…Давид – Пиня Золотин, сын Меера и Голды, родившийся в городе Бобруйске в 1898 году и иудейского вероисповедания, женат, по профессии – столяр… За то, что в последних месяцах принадлежал в городе Бобруйске к тайному коммунистическому комитету, поставившему целью своей деятельности произвести вооруженное восстание среди населения Бобруйского уезда, а также распространение прокламаций коммунистической литературы, враждебной по отношению к политике государства, чем учинил тяжкое преступление… Приговорен к смертной казни через расстрел.
Приговор приведен в исполнение в 4 часа утра, дня 7-го мая 1920 года в Бобруйске.
Бразулевич, капитан и комендант этапной станции».
Уже после того, как Пиню Золотина расстреляли, польский солдат принес его жене предсмертную записку: «Любимая и дорогая Дора! Я умираю честной смертью. Прощай! Воспитай хорошо ребенка. Когда девочка подрастёт, расскажи ей, что её отец пал жертвой капиталистического строя. Привет маме и всем. Я умираю за идею социализма. Пиня Золотин».
Через несколько дней после освобождения города от белопольских захватчиков, состоялось перезахоронение останков расстрелянных патриотов и произведена закладка памятника (братская могила по улице Крупской), где покоятся их тела. Когда всех извлекли изо рва, присыпанного землей, одного из них узнать было невозможно: вместо лица было сплошное месиво. Это был Пиня: жена узнала его по ногам и большому росту. Перед расстрелом всем завязали глаза – он отказался, тогда ему дважды выстрелили в упор в лицо.
Первым памятником, который был возведен в нашем городе после Октябрьской революции, стала мемориальная башня-часовня на братской могиле подпольщиков, расстрелянных белополяками в 1920 году.
На мемориальной доске высечены имена коммунистов: Г.П. Одерихо, А.Т. Непогодин, П.П. Федоров, М. Боброва, Н. Блюменталь, Ф.Л. Каменский, Б.И. Хейфец, четырех комсомольцев, среди которых секретарь подпольной комсомольской организации П.М. Золотин. Все эти имена хорошо знают бобруйчане. Память о славных героях-подпольщиках живет в названиях улиц, предприятий города, наших сердцах. Памятник был установлен на братской могиле по улице Крупской в 1926 году и является памятником истории республиканского значения.
В ответ на расстрелы руководителей подполья большевики города ещё больше активизировали свою деятельность. На стенах домов, в крепости, в казармах, где располагались польские солдаты, появились листовки.
В первых числах июля над лагерем разорвался снаряд. С каждым новым взрывом светлели глаза красноармейцев. Части Красной Армии подходили к городу. Польское командование не в силах было сдерживать наступление красных. В польской армии началось разложение, солдаты читали большевистские прокламации, кое-где в казармах появились партийные ячейки.
6 июля белополяки приступили к эвакуации. Уходя, они поджигали здания в разных частях города. Последним отрядом поджигателей был подожжен лагерь военнопленных. 300 больных пленных были оставлены на сжигание. Здоровых военнопленных белополяки забрали с собой. Врач М.А. Хазанов со своими товарищами с помощью подоспевшего населения освободил несчастных из пылающего здания лагеря.
10 июля 1920 года красные вступили в Бобруйск. Утомленные, запыленные, но радостные, они с песнями шли по улицам. Город заводскими гудками встречал победителей. Их вышли встречать жители от мала до велика. Лились слезы радости, Бобруйск был освобожден от белопольской оккупации.
Город был наполовину уничтожен, сожжен, разгромлен. Бобруйская крепость, которую облили керосином и обмазали мазутом, горела несколько дней. Имена коменданта лагеря поручика Серба и генерала Милевского, по приказу которых были расстреляны тысячи людей, вызывали у всех ненависть и презрение.
После окончания польско-советской войны советские власти ликвидировали «польский» курган. Любопытный факт, после Великой Отечественной войны примерно на том же самом месте, где был курган, был установлен памятник В.И.Ленину. И еще более любопытный факт: уменьшенная копия того кургана находится в Варшаве. 1 ноября 1932 г. в Варшаве на Военном кладбище по решению ветеранов Первого польского корпуса была создана копия Бобруйского кургана с надписью на памятнике: «Этот памятник является миниатюрой кургана, насыпанного в Бобруйской крепости на месте общей могилы солдат и офицеров Первого польского корпуса, погибших в боях за свободу Родины в 1917-1918 гг.».
С историей Бобруйской крепости этого периода связаны судьбы известных людей. Так, в 1918 году в крепостной тюрьме оказался Ф.Г. Шантырь, который в Первую мировую войну был начальником Бобруйского госпиталя. Во время заключения в крепости его навещала белорусская писательница Зоська Верас.
В этот же период (в 1920 году) трагически погибла правнучка А.С. Пушкина Вера Павловна Воронцова-Вельяминова. По одной версии – при освобождении города (она оказывала помощь военнопленным лагеря), по другой – при попытке нелегально перейти границу.
Возвратившаяся из похода под Варшаву 8-я дивизия после освобождения Беларуси от белополяков дислоцировалась в Бобруйске. В этой дивизии служил будущий белорусский композитор Е.К. Тикоцкий. Он работал в красноармейской самодеятельности, писал музыку для показательного армейского театра. В 1924 году композитор демобилизовался из армии и целиком посвятил себя музыкально-просветительской и творческой деятельности. С этих пор он активно участвовал в жизни нашего города: работал пианистом в кинотеатрах Бобруйска, исполнителем в многочисленных концертах, консультировал работу художественной самодеятельности на предприятиях города и в частях гарнизона.
Началось восстановление города и экономики, но мира по-прежнему не было. В то время вокруг деревень шныряли банды Булак-Балаховича, которые убивали сельских активистов, поджигали деревни. Наши земляки Вера Хоружая и Платон Головач участвовали в разгроме белых банд Булак-Балаховича.
В 1919 году была принята вторая Программа РКП(б). Она была принята в условиях гражданской войны и под воздействием факторов «военного коммунизма». На территории Бобруйской крепости была организована сдача единого налога с крестьян Бобруйского уезда Могилевской губернии.
Начались репрессии, сначала это была борьба с религией. Изымались церковные ценности. На территории Бобруйской крепости имелось несколько церквей военного ведомства: Собор Александра Невского, Свято-Георгиевская военная церковь, домовая церковь при тюрьме. Все они, а также остальные церкви, находящиеся на территории города были разграблены; кто противился этому, были арестованы и отданы под трибунал. Чуть позже были уничтожены сами архитектурные памятники: в 1934 году был взорван собор Александра Невского, надо полагать, тогда же были сброшены купол со Свято-Георгиевской церкви и шпиль с Дома коменданта.
А потом начались массовые репрессии, когда уничтожались лучшие люди города. Наверняка, наша старая крепость хранит много тайн и об этом периоде. Во всяком случае, известно, что арестованных убивали прямо на месте в городской тюрьме, которая была организована сразу после революции, в так называемой «башне Оппермана». Говорят, здесь осужденных «тройками» расстреливали в любое время суток. Хоронили под покровом ночи недалеко отсюда на военном кладбище. Очевидцы рассказывают, что расстреливали тайно у крепостного вала даже в первые дни войны. Убитые были как в гражданской одежде, так и в военной форме. Палачи, слегка присыпав трупы землей, исчезли. Одеты они были в военную форму, стреляли из винтовок и револьверов.
С осени 1922 г. по май 1925 г. служил в Бобруйске герой революции и Гражданской войны П.Е. Дыбенко, командовавший 5-м стрелковым корпусом, который был расквартирован в крепости. С 1932 г. по 1936 г. в Бобруйской крепости служил Б.С. Бахаров в штабе 4-й механизированной бригады.
Перед войной город был достаточно значительным военным объектом. В нем дислоцировался штаб и части 47-го стрелкового корпуса, части 121-й стрелковой дивизии, 174-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, военно-тракторное училище.
.jpg)
Евгений Карлович Тикоцкий
(1893—1970) — белорусский советский композитор, педагог. Народный артист СССР (1955). В городе Бобруйского его имя носит одна из музыкальных школ — Государственное учреждение образования "Детская школа искусств № 1 имени Е.К.Тикоцкого г. Бобруйска"
